На третий день меня привели к дель-Аронзо. Он сидел в кабинете, щедро залитом мексиканским солнцем. У окна стоял высокий человек, куривший трубку. Было так светло, что я зажмурил глаза.
— Вот, сеньор Робинсон, — услыхал я голос дель-Аронзо, — перед вами знаменитый Карнеро, похождения которого гремят от мыса Горн до Аляски. Сейчас он притворяется, что ни слова не понимает па-испански.
— Я понимаю по-китайски и по-индусски, — заметил я, — открывая глаза. Обратившись к высокому человеку, я поклонился: — Господин консул?
— Да, это я, — сухо ответил мистер Робинсон. — Может быть, вы коротко расскажете, как было дело? Садитесь и говорите спокойно…
— Благодарю вас, — еще раз поклонился я, усаживаясь на соломенный стул.
Начал я свой рассказ с приезда в Калькутту из Африки, описал змеиный парк, чуму в Набухатре, суд и запнулся, дойдя до Бычьего Глаза.
— Договаривай, Карнеро, — мягко произнес дель-Аронзо.
Я молчал. Мистер Робинсон внимательно рассматривал меня.
— Продолжайте… А что вы делали в Африке?
Но дель-Аронзо задумчиво пососал окурок сигары и ответил за меня:
— Он не заставит вас долго ждать и расскажет такую историю, что вы будете готовы снять с него наручники. Но, сеньор Робинсон, не верьте ему ни на маковое зерно. Он умеет гипнотизировать и пять раз убегал от одиночек под тройным караулом накануне последнего расчета с жизнью.
— Тем интереснее беседа с таким оригинальным парнем, — заметил Робинсон и обратился ко мне: — Вас обвиняют в убийстве американского гражданина доктора Томаса Рольса, к которому вы нанялись слугой под одним из вымышленных ваших имен. Вас застали на месте преступления…
— И этого вполне достаточно, сеньор Робинсон! — вскричал в раздражении дель-Аронзо. — Оставьте его нам, и он получит по заслугам.
— Нет, дорогой Аронзо, — спокойно ответил Робинсон. — Высшая справедливость требует, чтобы он получил воздаяние по законам нашей страны…
Я счел возможным вмешаться в разговор:
— Мистер Робинсон, в моем теперешнем положении я не желал бы ничего лучшего, как только попасть в руки цивилизованных властей свободного государства. В колледже я усвоил основы юриспруденции и надеюсь, что беспристрастный суд оправдает меня.
Но ни Робинсон, ни дель-Аронзо не слушали меня.
Они толковали теперь между собой о тонкостях процедуры передачи меня в руки правосудия Штатов.
Телеграмма из Мехико с согласием на выдачу преступника была уже получена. Через три часа гидроплан должен был увезти меня из Масатлана.
Не стану описывать воздушного путешествия, такого печального для меня, и первых дней пребывания в тюрьме, построенной по всем требованиям криминальной науки и архитектурной техники. Понемногу я освоился с положением человека, на полосатой куртке которого была вышита большая цифра «ЮН». Это был арестантский номер, заменивший теперь имя, данное мне родителями в Эшуорфе.
Несколько раз я подвергался допросу. Следователь мистер Грег слушал мои рассказы, а крохотный курчавый стенографист в пенсне терпеливо записывал их.
— Теперь подведем итоги, — наконец сказал мне однажды следователь чрезвычайно оживленно, когда я вошел к нему в кабинет.
В прошлый раз я закончил свою эпопею на том моменте, как дель-Аронзо поднес к моему носу дуло револьвера.
— С удовольствием, мистер Грег, — согласился я, удивленно смотря на несколько толстых томов под общим заглавием — «Дело Карнеро». Тома лежали перед Грегом, и он усиленно перелистывал их.
— Итак, вы утверждаете, что вы Сэмюэль Пингль из Эшуорфа, — сказал следователь, сладко позевывая. — Позвольте мне не столько утверждать обратное, сколько отрицать все ваши арабские сказки. Пользуясь неограниченными возможностями нашего правосудия, я проследил судьбу некоего Пингля, служившего на плантациях мистера Поллока в Пенджабе. Потом этот Пингль судился в Рангуне за кражу тридцати удавов из королевского зоопарка…
— Ничего подобного! — закричал я. — Не удавы, а джирры! И не я, а Вандок!
— Не прерывайте мистера Грега, — предупредил меня курчавый стенографист. — Он не любит, когда его прерывают. А то вам будет хуже.
Мистер Грег, зевнув, поднял глаза к потолку и продолжал:
— Этот же самый Пингль покушался с преступной целью ошпарить аргентинского министра в ресторане океанского парохода. Он скрывался от властей в Гонконге. Вам было известно кое-что из похождений этого бродяги Пингля, и вы рассказывали мне эти эпизоды, но в сильно смягченном тоне…
Мне оставалось только горько улыбнуться.
— Не смейтесь, — опять заметил мне курчавый стенографист. — Мистер Грег не любит, когда смеются. А то хуже будет.
— Но что может быть хуже? — прохрипел я.
Грег был невозмутим. Он поднял глаза и будто читал написанное на потолке и видимое только ему.
— И тело Сэмюэля Пингля, — медленно, с расстановкой произнес он, — было найдено около маяка Луки, с раздробленной головой, выброшенное прибоем в ночь на одиннадцатое апреля…
— Да вы смеетесь надо мной? — вскочил я со стула.
Глаза Грега уставились на меня.
— Следователь Грег, милый мой, раскрыл триста восемь убийств, двести ограблений, выследил пять тысяч мошенников, и когда он подводит итоги… — тут Грег потряс одним из томов и добавил нежным голосом, — он не смеется. Он плачет от сознания, сколь низко может пасть душа человека. Он на все имеет доказательства… Вот. — с этими словами Грег протянул мне квадратный кусок бумаги. — Вот… Это было найдено во внутреннем кармане куртки того, кого выбросили океанские волны.
Дижанский диплом! Это был мой дижанский диплом, попорченный морской водой, но тщательно реставрированный в лаборатории уголовного розыска. Золото исчезло с гривы льва, по морде его протянулись морщины, придавая ему добродушный вид старого пьяницы.
Мне оставалось только хлопнуть себя по лбу. Ведь когда я менялся курткой с этим парнишкой Тильбоем, я совсем забыл в азарте игры, что мой диплом был во внутреннем кармане.
Волнуясь, я начал рассказывать, как мы с Тильбоем играли на «Буксусе» в кости, Грег махнул рукой.
— Оставьте вы, называющий себя Пинглем. Слушайте мои выводы. Вы служили у доктора Рольса. Вы убили его, связали ценное имущество в узлы и приготовились бежать. Но ваши сообщники, которые должны были прибыть, чтобы помочь вам увезти награбленное, опоздали. Дель-Аронзо это стало известно раньше, чем прибыли члены вашей шайки. Вы волновались, вы вышли из дома навстречу ожидаемым сообщникам. Вас видели на набережной. Вот показания досточтимого падре Игнациуса Велорозе, знающего вас еще по Венесуэле, где он давал вам отпущение грехов накануне вашей казни… Вот показания продавщицы фруктовых вод Мерседес Глисания, которой вы с присущей вам щедростью подарили пятьдесят пезо… Она видела ваш кошелек. Вот показания полицейского Хуана Лорес, который издали следил за вами…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
